Картер Браун - Том 11. Меня прислал Чарли [ Меня прислал Чарли. Близорукая русалка. Пираты из Гонконга. Убийственный кайф]
— Нет.
— Ну ладно, почему бы нам не присесть? — Мы все еще стояли в дверях, и я кивнул на оранжевую кушетку.
Ронда улыбнулась. На этот раз ее улыбка не слишком убедила меня.
— Конечно, Рэнди. Садись, я принесу чего-нибудь выпить.
— Мне бурбон со льдом.
— А как насчет двойного?
— Тебе или мне?
— Нам обоим. Хотя твои нервы, конечно, покрепче моих.
— Это же не мой брат.
Я уселся на кушетку, и через пару минут Ронда вошла в комнату с двумя толстыми хрустальными бокалами, стоившими, должно быть, по нескольку долларов за штуку.
Белое ажурное платье обтягивало ее налитую фигурку и заканчивалось как раз там, откуда начинались стройные округлые бедра. Крепкие грудки напоминали две покрытые снегом вершины, только было непонятно, почему снег на них не таял!
— А твой отец в курсе, что ты носишь такое платье? — вздохнув, спросил я. — Или он передумал блюсти твою невинность и ждет не дождется, когда тебя изнасилуют?
— Но не в моем же собственном доме? — засмеялась Ронда. Она уже заметно оправилась после потрясения. Мужское внимание явно шло ей на пользу.
— Не имею в виду себя, — чистосердечно признался я. — Я достаточно стар, чтобы годиться тебе в отцы, — если предположить, что в девять лет я уже достиг половой зрелости.
— Так, посмотрим. — Ронда задумчиво уставилась в потолок. — Выходит, тебе двадцать восемь. — Она тряхнула головой, весь ее вид говорил о том, что она осталась довольна полученной информацией. — А может, ты и вправду созрел в девять лет?
— Вполне, — сознался я. — Но, к счастью, мои мысли опережали темпы моего развития, а то у меня уже могла быть такая хорошенькая дочь, как ты.
Ронда застенчиво улыбнулась.
— Мне бы хотелось, чтобы так и оказалось.
— Ты хочешь сказать, что хотела бы другого отца?
— Не совсем так… ой, даже не знаю. — Ронда помолчала. — Рэнди?
Я заметил неожиданную сумасбродную искорку в ее глазах и отхлебнул из своего бокала. Ронда не стала дожидаться моего ответа.
— Рэнди, я приняла решение, — срывающимся от волнения голосом начала она. — Я уже не маленькая, и тот период, когда я хотела другого отца, у меня прошел. Мне нужен любовник.
Я согласно кивнул.
— По-моему, ты и вправду достаточно взрослая. Ну и что же случилось с твоими бывшими дружками?
Сжав в обеих руках бокал, Ронда уставилась в пол.
— Я просто… просто трепалась. Не слишком-то лестно признаваться в собственной девственности…
Неожиданно внутри меня все опустилось — будто бы в плескавшийся там бурбон бросили камешек. Я чувствовал, как он медленно опускается на дно.
— Ты хочешь сказать, что твой отец прав? И ему удалось все эти годы оберегать твою девственность?
— Вот именно! Хуже того, своими разговорами он почти убедил меня, что хранить целомудрие — это так прекрасно и возвышенно. Но теперь я понимаю, что все это сказки для маленьких девочек. Женщине необходимо любить и быть любимой. Единственная проблема — найти настоящего мужчину.
— Ну да, — пробормотал я, глотая бурбон. — Это действительно очень важно — надо найти настоящего мужчину. И кто же у тебя на примете?
— Ты.
— Можно еще? — спросил я и сунул ей в руки свой бокал. — Теперь тройной.
— Рэнди, тебе хватит бурбона. — Ронда осторожно поставила оба бокала на пол и, склонив голову ко мне на плечо, смотрела на меня невинными, поблескивающими глазами.
— Ты права, детка, — как можно непринужденней ответил я. — Для женщины существует лишь одна проблема — когда начать? И для меня тоже. Это для всех проблема.
— Я решила свою.
— Брось. Я не тот парень.
Напряженно выпрямив спину, словно она проглотила аршин, Ронда спросила:
— Но, Рэнди, — почему нет?
— Хотя бы потому, что от девственниц у меня по всему телу начинают бегать мурашки. И потом я чешусь после этого по нескольку недель.
Ронда рассмеялась, будто я удачно пошутил.
— О чем ты говоришь? Тебе не о чем беспокоиться. Я же не говорила, что хочу за тебя замуж. Я только хочу заниматься с тобой любовью, вот и все.
— Занятия любовью с девственницами никогда не доводят до добра, — заявил я, наливая себе еще виски. — Они потом или ненавидят тебя, или безумно влюбляются. Давай лучше оставим все, как есть, — я тебе нравлюсь и все, хорошо?
— Какая же ты скотина! — расстроенно воскликнула Ронда. — Я просто хочу стать женщиной, а ты только и делаешь, что разглагольствуешь о моей девственности, будто это… это… предмет купли-продажи или что-то в этом роде.
— Ты не сможешь стать женщиной за одну ночь, — заметил я, глотая неразбавленный бурбон. — В том-то вся сложность с девственницами — они почему-то считают, что могут.
Я посмотрел на часы. Было восемь часов пятьдесят минут.
Глава 11
Только я решил попросить Ронду позвонить в полицию и узнать, не ушли ли ее родители, как входная дверь распахнулась и все трое вошли в дом.
— Мама! — воскликнула Ронда. Она бросилась к матери через всю комнату и, замерев в ее объятиях, разрыдалась, давая выход сдерживаемым до сих пор эмоциям.
В комнату следом вошли Сесил Холлоуэй и его младший сын, Ричард.
— Что вам тут нужно, Робертс? — рявкнул Холлоуэй. — Вас никто не звал. Насколько я понимаю, вы успели изложить Ронде свою версию смерти Чарльза. А поскольку свое черное дело вы уже сделали, то убирайтесь из моего дома и дайте нам самим во всем разобраться.
Я уже собрался возразить ему, когда вмешательство Ричарда избавило меня от этой необходимости.
— Почему бы нам не выслушать мистера Робертса, папа? — спокойно спросил он. Теперь в нем не чувствовалось и тени той нервозности, которая ощущалась при нашей первой встрече, и он даже не счел нужным смотреть на отца.
Нахмурившись, Холлоуэй взглянул на сына, потом на меня.
— Ну хорошо, Робертс, давайте послушаем, что там у вас на уме. И если это снова окажется такой же гадостью, как в прошлый раз, то, клянусь, мы с Ричардом заставим вас дорого заплатить за ваши слова.
— Двое на одного? Хотя, насколько мне известно, именно этот прием и предпочитают теневые бизнесмены вроде вас. Никакого риска и отличная прибыль.
— Я не намерен выслушивать ваши оскорбления. Если у вас есть что сказать, то говорите скорее и убирайтесь.
— Вообще-то я надеялся, что Карлотти, ныне величающий себя Мэттьюсом, все еще где-то здесь, — сказал я. — Но, по-моему, он решил, что самое время убраться восвояси; теперь он наверняка предпринимает все необходимые меры.
— О чем ты говоришь, Рэнди? Какие меры предпринимает мистер Мэттьюс? — Ронда, бледная как мел, смотрела на меня. Потом она перевела взгляд на мать, но та с отсутствующим видом уставилась куда-то в пространство между мной и Ричардом, словно и не слышала, о чем идет речь.
— Меры по приостановке операции, — ответил я. — Этим самым он занимался и здесь — обрывал все нити, ведущие к нему, как к поставщику наркотиков. Он уже знал, что федеральные агенты собирают против него улики. Карлотти решил, что пришло время пожить на доходы от борделей и на какое-то время оставить наркобизнес. При этом он ничуть не обеднеет — даже если учесть то обстоятельство, что ему придется исправно отстегивать проценты от прибыли твоему отцу.
— Ну все, Робертс, достаточно! — заорал Холлоуэй. Его мясистое лицо потемнело от гнева. — Я сам вышвырну вас из этого дома! — Он стоял между мною и дверью и теперь двинулся ко мне.
Ричард находился справа от отца, но даже не сделал попытки шевельнуться. Его стройная фигура, в строгом темно-синем костюме и начищенных до блеска ботинках, олицетворяла абсолютное спокойствие и безмятежность. Он стоял и смотрел, как тот надвигается на меня.
— Ты не хочешь выслушать мистера Робертса до конца, папа? — спросил Ричард. — Какой смысл вышвыривать его отсюда, если он тут же пойдет в полицию с этими бреднями.
С трудом совладав с собой, Холлоуэй остановился.
— Ладно, Робертс, — процедил он сквозь зубы. — Вы уже обвинили меня в содержании борделя. Какой еще поклеп вы собираетесь возвести на меня?
— Если быть точным, то вы не содержите бордель, — сказал я. — Вы всего лишь инвестируете сеть публичных домов Карлотти в Сан-Франциско. Не знаю, каким образом вы оказались замешаны в это дело, но не сомневаюсь, что полиция все выяснит.
— Не слишком ли вы наивны, ожидая, что полиция начнет расследование? — приподняв брови, спросил Ричард. И только тут я заметил, что за те несколько секунд, что я отвлекся на его отца, он вытащил пистолет, который нацелил мне прямо в живот.
— В чем дело, Ричард? — бодро спросил я. — Закончились шприцы?
Не успел он ответить, как зазвонил телефон. Я посмотрел на часы. Десять минут десятого.